Лейбниц, готфрид вильгельм - биография. Готфрид вильгельм лейбниц - биография, информация, личная жизнь Лейбниц п
Наверняка многие еще со школьной скамьи помнят, что на страницах учебников по алгебре можно встретить фамилию Лейбница, а иногда и его портрет. Но не все знают, что этот человек не только придумал знак интеграла и математические формулы, но и сделал открытия в других научных областях. К сожалению, Лейбниц не получил должного уважения за свои заслуги при жизни, однако его имя стало бессмертным, а учения этого философа стали основополагающими для будущих поколений.
Детство и юность
Готфрид Вильгельм Лейбниц родился 21 июня (1 июля) 1646 года, в административном центре земли Нижняя Саксония – Ганновере. Готфрид вырос в семье профессора сербо-лужицкого происхождения, который не был далек от философского учения: в течение 12 лет главный кормилец в доме преподавал особую форму познания мира и позиционировал себя как публичный профессор морали.
Его третья супруга Катерина Шмукк, дочь высокопоставленного юриста, по национальности – чистокровная немка. Готфрид был ребенком, поцелованным Богом: с раннего детства мальчик проявлял свою гениальность, поэтому Лейбницы старались развивать любознательность маленького сына. Уже тогда не было сомнений, что их отпрыск станет великим ученым, который подарит этому миру полезные изобретения.
Отец одаренного мальчика прививал Готфриду любовь к литературе, поэтому Лейбниц проглатывал книги одну за другой, читая исторические рассказы о великих королях и храбрых рыцарях. К сожалению, Лейбниц-старший умер, когда мальчику не было и семи лет, но родитель оставил после себя большую библиотеку, ставшую любимым местом у юного Готфрида.
Однажды будущий философ и ученый наткнулся на две рукописи, некогда оставленные студентом. Это были произведения древнеримского историка Ливия и хронологическая сокровищница Кальвизия. Последнего автора юный Лейбниц прочел без труда, однако понимание Ливия оказалось сложным для Готфрида, ибо старинная книга была написана с использованием возвышенной риторики и оснащена древними гравюрами.
Но Лейбниц, не привыкший сдаваться, перечитывал труды философа, пока не понял суть написанного без использования словаря. Также юноша изучал немецкий и латинский языки, опережая по умственному развитию своих сверстников. Преподаватель Лейбница заметил, что его подопечный не следует школьной программе, а забегает вперед, кладя в копилку своих знаний труды писателя, на которого следовало бы обратить внимание, будучи учеником старших классов.
Поэтому учитель, который считал, что Готфрид должен убрать книги Ливия куда подальше, доказывал воспитателям юноши, что тем нужно обратить внимание на самообразование Лейбница и привить мальчику любовь к гуманисту Коменскому и богослову . Но, по счастливому стечению обстоятельств, дворянин, проезжающий мимо, услышал эту беседу и укорил преподавателя за то, что он мерит всех одной меркой.
Следовательно, никто не запрещал Лейбницу самостоятельно пополнять багаж знаний, потому что прохожий - дворянин, осведомившийся о гениальности Лейбница, потребовал у его родителей, чтобы те отдали ключ от библиотеки отца. Таким образом, сгоравший от нетерпения юноша прикоснулся к трудам древних ученых , .
Лейбниц учился в престижном учебном заведении – Лейпцигской школе Святого Фомы. Там молодой человек демонстрировал свои умственные способности преподавателям. Он быстро решал математические задачи и даже проявил литературный талант. В День Святой Троицы ученик, который должен был читать праздничную речь, заболел, поэтому эта обязанность была возложена на Лейбница.
Готфрид умудрился за ночь сочинить произведение на латинском языке. Причем он смог выстроить стихотворение из пяти дактилей, добившись нужного звучания слов. Преподаватели пророчили мальчику, которому тогда только исполнилось 13 лет, великое будущее.
Далее 14 (15)-летний Готфрид продолжил грызть гранит науки уже не в школе, а в Лейпцигском университете. Там он увлекался философией - трудами и . Через два года Лейбниц перевелся в Йенский университет, где начал углубленно заниматься математикой.
Помимо прочего, молодой человек стал увлекаться юриспруденцией, потому что считал, что наука, которой благоволит богиня Фемида, пригодится в дальнейшей жизни. В 1663-ем Лейбниц получил степень бакалавра, а через год - степень магистра философии.
Учение
Первый трактат «О принципе индивидуации» Лейбниц написал в 1663 году. Мало кто знает, но после окончания университета Готфрид стал наемным алхимиком. Дело в том, что Лейбниц прослышал об алхимическом сообществе в Нюрнберге и решил действовать хитростью: он выписал самые непонятные формулы из книг знаменитых алхимиков и принес свое сочинение председателям Ордена розенкрейцеров.
Приверженцы мистического учения поразились знаниям Готфрида и провозгласили его адептом. Ученый признавался, что его не мучили угрызения совести, будущий математик пошел на такой шаг потому, что так велело его неутихающее любопытство.
В 1667 году молодой Лейбниц начал заниматься публицистической деятельностью и преуспел в философско-психологическом учении. Стоит сказать, что, когда заходит разговор о бессознательном, то многие вспоминают , но именно Лейбниц выдвинул концепцию бессознательных малых перцепций, опережая немецкого психоаналитика на две сотни лет. В 1705 году были написаны «Новые опыты о человеческом разумении», а через пять лет вышло философское произведение под названием «Монадология» (1710).
Философ создал собственную синтетическую систему, считал, что весь многообразный мир состоит из неких субстанций – монад, которые существуют отдельно друг от друга, а они, в свою очередь, являются духовной единицей бытия. Причем, с его точки зрения, мир – это не нечто необъяснимое, потому что он вполне познаваем, а проблема истины требует рационального истолкования. По учению Лейбница высшая монада – это Творец, установивший определенный миропорядок, а критерием истины выступали логические доказательства.
Готфрид рассматривал бытие как нечто гармоничное, но также он пытался преодолеть противоречия добра и зла. Философские труды Лейбница оказали влияние на Шеллинга и , однако считал его учение о «Теодиции или оправдании Бога» (1710), где описываются три этапа зла, абсурдным.
Математика и науки
Из-за своей должности на службе у майнцского курфюрста Готфриду приходилось путешествовать по Европе. В ходе этих разъездов он познакомился с нидерландским изобретателем Христианом Гюйгенсом, который согласился обучать его математике.
В 1666 году Готфрид становится автором сочинения «Об искусстве комбинаторики», а также он задумал проект о математизации логики. Можно сказать, что Лейбниц вновь заглядывал вперед, потому что этот ученый стоял у истоков компьютера и информатики.
В 1673 году он придумал настольную вычислительную машину, ведущую автоматическую запись обрабатываемых чисел в десятичной системе исчисления. Приспособление это именуют арифмометром Лейбница (чертежи арифмометра встречаются в рукописях Леонардо да Винчи). Дело в том, что Лейбницу досаждало то, что его приятель Христиан проводит много времени за сложением чисел, тогда как сам Готфрид считал, что прибавлять, отнимать, делить и умножать – это удел рабов.
Арифмометр Лейбница превзошел счетную машину Паскаля. Примечательно, что один экземпляр вычислительного устройства попал в руки , который, удивившись устройству, поспешил подарить этот чудо-аппарат китайскому императору.
Знакомство царя, который прорубил окно в Европу, и немецкого ученого произошло в1697 году, причем встреча эта была случайной. После продолжительных разговоров Лейбниц получил от Петра денежное вознаграждение и титул тайного советника юстиции. Но ранее, после поражения русского войска в битве на Нарве, Лейбниц сочинил хвалебную оду Карлу XII, где выражал надежду на то, что Швеция раздвинет свои границы от Москвы до Амура.
Но затем он признавался, что имел счастье быть приятелем великого русского монарха, а благодаря Лейбницу Петр I одобрил создание Академии наук в Петербурге. Из биографии Готфрида известно, что в 1708 году у него возник спор с автором закона всемирного тяготения . Лейбниц опубликовал свое математическое открытие о дифференциальной системе исчисления, но Ньютон, познакомившийся с этим научным трудом, обвинил коллегу по цеху в краже идей и плагиате.
Исаак заявил, что он пришел к таким же результатам еще 10 лет назад, но не обнародовал свои труды. Лейбниц не отрицал, что некогда изучал рукописи Ньютона, но к тем же результатам он пришел самостоятельно. К тому же немец придумал более удобную символику, которой математики пользуются и по сей день.
Полемика между Ньютоном и Лейбницем продолжалась вплоть до 1713 года, этот спор стал зерном в начале общеевропейской «приоритетной войны», а в городах встречались анонимные брошюры, отстаивавшие приоритет одного из участников конфликта. Это противостояние стало известным как «наиболее постыдная склока во всей истории математики».
Из-за вражды двух ученых увяла английская математическая школа, а некоторые открытия Ньютона были проигнорированы и стали известны общественности лишь спустя много лет. Помимо математики, физики и психологии, Лейбниц изучал биологию, (ученый выдвинул идею об органических системах как о целостности), а также преуспел в языкознании и юриспруденции.
Личная жизнь
Лейбница часто называют всеобъемлющим умом человечества, но Готфрид, полный идей, не всегда доводил начатое дело до конца. О характере ученого судить сложно, так как его современники по-разному описывали портрет ученого. Одни говорили, что он был скучным и неприятным человеком, другие же давали исключительно положительные характеристики.
Готфрид, придерживаясь собственной философии, был оптимистом и гуманистом, который даже во время конфликта с Исааком Ньютоном не сказал плохого слова в адрес оппонента. Но Лейбниц был вспыльчив и раним, однако он быстро приходил в себя и часто смеялся, даже если это были неискренние эмоции. Тем не менее, у ученого был и порок, который он сам же и признавал: иногда математик был скуп и корыстолюбив.
Лейбниц одевался опрятно и носил черный парик, ибо так диктовала мода того времени. В еде ученый был не привередлив, а вино выпивал редко, зачастую по праздникам. Но даже в этот горячительный напиток из винограда Готфрид подмешивал сахар, так как обожал сладкое.
Что касается амурных отношений, то о романах Готфрида информации мало, а некоторые биографы уверены, что в жизни ученого была одна женщина – наука. Но у него завелась теплая дружба с прусской королевой Софией Шарлоттой Ганноверской, впрочем, эти отношения не вышли за рамки платонических. В 1705 году София умерла, и Лейбниц до конца жизни не мог смириться со случившимся, после смерти возлюбленной он не нашел той барышни, которая тронула бы его сердце.
Смерть
Последние годы жизни Лейбница были напряженными, так как его отношения с действующим английским королем не заладились: на великого ученого смотрели как на придворного историографа, а правитель, уверенный, что тратит лишние деньги на оплату трудов Лейбница, все время выражал свое недовольство. Поэтому в окружении ученого были интриги придворных и нападки со стороны церкви.
Но, несмотря на тщетность бытия, Готфрид продолжал заниматься любимой наукой. Из-за сидячего образа жизни у ученого возникли подагра и ревматизм, но гений не доверял свое здоровье врачам, а пользовался только одним лекарством, подаренным приятелем. Кроме того, у Лейбница возникли проблемы со зрением, так как философ в преклонном возрасте не утратил любви к чтению.
14 ноября 1716 года Лейбниц не рассчитал дозу лечебного препарата и почувствовал недомогание. Прибывший лекарь, увидев состояние математика, сам отправился в аптеку, но не успел - Готфрид Лейбниц умер. За гробом мудреца, который подарил миру невиданные ранее открытия шел только один человек - его секретарь.
Открытия
- 1673 – арифмометр
- 1686 – символ для интеграла
- 1692 – понятие и уравнение огибающей однопараметрического семейства кривых
- 1695 – показательная функция в самом общем виде
- 1702 – прием разложения рациональных дробей на сумму простейших
Читай биографию философа: кратко о жизни, основных идеях, учениях,
философии
ГОТФРИД ВИЛЬГЕЛЬМ
ЛЕЙБНИЦ
(1646-1716)
Немецкий философ, математик, физик, языковед. В духе рационализма развил учение о прирожденной способности ума к познанию высшей категорий бытия и всеобщих и необходимых истин логики и математики ("Новые опыты о человеческом разуме", 1704).
Реальный мир, по Лейбницу, состоит из субстанций - монад ("Монадология", 1714), существующий мир создан Богом как "наилучший из всех возможных миров" ("Теодицея", 1710).
Предвосхитил принципы современной математической логики. Один из создателей дифференциального и интегрального исчисления.
Готфрид Вильгельм Лейбниц родился 21 июня (1 июля) 1646 года. Отец
Лейбница был довольно известный юрист и в течение двенадцати лет
преподавал философию, занимая должность асессора на философском
факультете Лейпцигского университета. Он был также "публичным
профессором морали". Его третья жена, Катерина Шмукк, мать великого
Лейбница, была дочерью выдающегося профессора-юриста. По семейной
традиции Лейбницу прочили философское и юридическое поприще. Отец
старался развить в ребенке любознательность и часто рассказывал ему
эпизоды из священной и светской истории. Эти рассказы, по словам самого
Лейбница, глубоко запали ему в душу и были самым сильным впечатлением
его раннего детства.
В1652 году Готфрид потерял отца. Мать Лейбница, которую современники
считали умной и практичной женщиной, заботясь об образовании сына,
отдала его в школу Николаи, считавшуюся в то время лучшей в Лейпциге.
Помощником ректора этой школы был известный ученый и философ Яков
Томазий, отец знаменитого Христиана Томазия. Однако преподаватели
школы, за немногими исключениями, не блистали талантами. Кроме физики и
Ливия, Лейбниц в школьные годы увлекался Вергилием, знал наизусть чуть
ли не всю "Энеиду". Он прочитал лучшие труды в области схоластической
логики.
Богословские трактаты также интересовали его. Он прочел сочинение
Лютера о свободе воли, полемические трактаты лютеран, реформатов,
иезуитов, арминиан, томистов и янсенистов. Эти новые занятия Лейбница
встревожили его воспитателей Они боялись, что Готфрид станет
"хитроумным схоластиком". "Они не знали, - пишет философ в своей
автобиографии, - что мой дух не мог быть наполнен односторонним
содержанием".
Лейбницу не было еще четырнадцати лет, когда у него проявился еще один талант - поэтический. В день Троицы один из учеников должен был прочесть праздничную речь по-латыни. Лейбниц за один день сочинил речь в триста гекзаметров!
"Две вещи, - пишет Лейбниц, - принесли мне огромную пользу, хотя обыкновенно они приносят вред. Во-первых, я был, собственно говоря, самоучкой, во-вторых, во всякой науке, как только я приобретал о ней первые понятия, я всегда искал новое, часто просто потому, что не успевал достаточно усвоить обыкновенное…"
Готфриду было пятнадцать лет, когда в 1661 году после нескольких лет самообразования он поступил на юридический факультет Лейпцигского университета. Лейбниц познакомился с воззрениями Декарта, Бэкона, Кеплера, Галилея и других мыслителей.
Семнадцатилетний Лейбниц блистательно выдержал экзамен на степень магистра "свободных искусств и мировой мудрости", то есть словесности и философии.
Вскоре после магистерского экзамена его постигло тяжелое горе: он потерял мать. Это ненадолго прервало научные занятия Лейбница. После смерти матери он занялся, кроме юриспруденции, греческой философией. Лейбниц пытался согласовать системы Платона и Аристотеля как между собою, так и с системой Декарта. Он стремился не к созданию компилятивной системы, а к синтезу, к поиску общих начал, поглощающих в себе прежние системы как односторонние частности. Главный вопрос, занимавший его, состоял в следующем: возможно ли соединение в одном высшем начале двух противоположных миросозерцаний, из которых одно допускает в природе лишь механический принцип, тогда как другое видит во всем целесообразность?
В 1666 году он окончил Лейпцигский университет, проучившись, кроме того, один семестр в Йене у знаменитого энтузиаста математического метода познания Э. Вейгеля. Но университетские власти родного города отказали Лейбницу в ученой степени, отклонив его диссертацию. Зато он блестяще доказал право на докторскую степень в том же году в Альторфе, городе близ Нюрнберга.
Лейбниц отказался от предложенной в Альторфе университетской карьеры: она сковала бы развитие его оригинальной мысли. Он поехал в соседний с Альторфом главный город республики, Нюрнберг, где жил его однофамилец (по другим сведениям, дальний родственник) Юстус Лейбниц, с которым философ Лейбниц был хорошо знаком. В Нюрнберге находилось знаменитое общество розенкрейцеров, во главе которых стоял тогда проповедник Вельфер Юстус. Лейбниц также принадлежал к этому таинственному обществу. Известно, что Декарту в свое время так и не удалось узнать тайны розенкрейцеров. Готфрид проявил находчивость. Он достал сочинения знаменитейших алхимиков, выписал из них самые непонятные выражения и формулы и составил записку, в которой, по собственному признанию, он сам ничего не мог понять.
Эту бессмыслицу он преподнес председателю алхимического общества с просьбою принять его сочинение как явное доказательство основательного знакомства с алхимическими тайнами. Розенкрейцеры немедленно ввели Лейбница в свою лабораторию и сочли его по меньшей мере адептом. Лейбниц в течение некоторого времени состоял секретарем общества, вел протоколы, записывая результаты опытов, и делал выдержки из знаменитых алхимических книг. Многие члены общества даже обращались к Лейбницу за сведениями, а он, в свою очередь, постиг их тайны. Лейбниц никогда не сожалел о времени, проведенном в обществе розенкрейцеров. Однако для жизни независимого ученого-исследователя у Лейбница не хватало денежных средств; ему пришлось поступить на службу к титулованным и коронованным владыкам, и в зависимости от них - большей или меньшей в различные периоды времени - прошла потом вся его жизнь. Но будущий философ и ученый использовал малейшую возможность для того, чтобы посмотреть мир, окунуться в атмосферу научных споров с интеллектуальными светилами эпохи, завязать и расширить переписку с ними.
В 1667 году Лейбниц с рекомендательными письмами отправился в Майнц к курфюрсту, которому был немедленно представлен. Ознакомившись с трудами Лейбница, курфюрст пригласил молодого ученого принять участие в подготовке нового свода законов. Работа была поручена Лассеру и Лейбницу. Рассказывают, что Лейбниц купил два издания римского кодекса Юстиниана, разрезал текст, расклеил на бумаге и на полях делал пометки, примечания и исправления. В то время римское право было основой законодательства германских государств.
В течение пяти лет Лейбниц занимал видное положение при майнцском дворе, исполняя в высшей степени полезные для своего духовного развития функции юриста, дипломата и историографа. Этот период в его жизни был временем плодотворной литературной деятельности: он написал целый ряд сочинений философского и политического содержания. В области философии Лейбниц изложил лишь основы своей будущей системы. В1672 году он был послан с дипломатической миссией в Париж, где провел четыре года. В столице Франции ему удалось лично и через переписку завязать контакты с такими титанами науки, как Ферма, Гюйгенс, Папен, и с такими видными философами, как Мальбранш и Арно.
В 1673 году Лейбниц представил свою модель арифметической машины в Парижскую академию наук. Эта машина производила не только сложение и вычитание, но и умножение, деление, а также возводила числа в степень и извлекала корни. Благодаря изобретению новой арифметической машины Лейбниц стал иностранным членом Лондонской академии. Последняя, известная под именем Королевского общества, приняла Лейбница в свои члены через год по вступлении в это общество Ньютона.
Ньютон на десять лет раньше, чем Лейбниц, приступил к исследованию, вылившемуся в открытие дифференциального исчисления, но Лейбниц уже в 1684 году, то есть за три года до Ньютона, опубликовал сообщение об аналогичном открытии, что и послужило толчком к тягостному спору о научном первенстве. В заслугу Лейбницу должно быть поставлено то, что его трактовка дифференциального исчисления была связана не только со значительно более удобной, чем у его британского соперника, символикой, но и с глубокими идеями общефилософского характера и более широким пониманием роли математических абстракций в познании вообще.
Из Парижа Лейбниц смог совершить кратковременные поездки в Лондон, Амстердам и Гаагу, где познакомился с Ньютоном и Бойлем, несколько раз встречался со Спинозой (последний раз - в 1676 году, за полгода до смерти голландского мыслителя). Но придворная жизнь в Париже наводила на него скуку, поэтому в 1676 году он принял предложение ганноверского герцога Иоганна Фридриха занять место библиотекаря.
"В минуты отдыха и удовольствия мы весьма охотно будем беседовать с Вами", - писал герцог Лейбницу, предлагая ему постоянную должность и 400 талеров годового жалованья. Иоганн Фридрих был принявшим католичество лютеранином, отличался умеренностью и религиозной терпимостью. Вскоре по прибытии в Ганновер Лейбниц писал "Я живу у монарха настолько добродетельного, что повиновение ему лучше всякой свободы".
В 1679 году Иоганн Фридрих умер, к великому огорчению Лейбница, который был к нему искренне привязан. Вскоре по вступлении на ганноверский престол герцога Эрнста Августа Лейбниц был назначен официальным историографом ганноверского дома. Лейбниц взялся за дело самым добросовестным образом. Он начал с объезда тех немецких земель, где некогда господствовали Вельфы. Лейбниц отправился в Южную Германию, посетил Мюнхен, Франкфурт-на-Майне, Нюрнберг.
Кроме вопроса о происхождении брауншвейгского дома, Лейбницу было поручено еще одно дело, он, где возможно, зондировал почву для подготовки церковной унии между протестантским и католическим миром. В Ганновере этому проекту способствовали семейные обстоятельства. Вдова обратившегося в католичество Иоганна Фридриха была ревностная католичка, царствующий герцог Эрнст Август - лютеранин, его жена София - кальвинистка. Герцог и жена его отличались веротерпимостью. Мысль об унии занимала Лейбница уже потому, что его собственные взгляды стояли выше тех религиозных споров, которые велись между католиками и протестантами.
По его собственным словам (в одном из писем к герцогу Эрнсту Августу), он ценил в римской церкви ее традицию, но не мог согласиться с ее догматическими основами, во многом противоречащими разуму. Во время своих путешествий (1687-1690) Лейбниц посетил Вену, Венецию, Модену, Рим, Флоренцию, Неаполь и другие города. В Риме его приняли с большим почетом. Всевозможные ученые общества приглашали его на свои заседания, многие избрали своим членом. На римских ученых и на папский двор Лейбниц произвел такое благоприятное впечатление, что сам папа, через кардинала Козакоту, предложил ему должность хранителя ватиканской библиотеки. Эта должность была для Лейбница находкой, но ему поставили условие - принять католическую веру. Лейбниц отказался и устоял перед искушением.
Из ученых, с которыми Лейбниц познакомился в Риме, особенное впечатление произвел на него иезуит Гримальди, незадолго до того возвратившийся из Китая. В Болонье Лейбниц познакомился с известным химиком, физиком и математиком Гульельмини, который привлек его к участию в лейпцигских "Трудах". Этот математик так высоко ценил Лейбница, что избрал его третейским судьею в споре, затеянном им с изобретателем известного котла Папином. Гульельмини представил Лейбница знаменитому анатому Мальпиги, Лейбниц, интересовавшийся всем, постоянно следил за открытиями в области естествознания и медицины.
Наконец философ прибыл в Модену и в одном старинном бенедиктинском монастыре нашел то, что искал с таким упорством и терпением, как будто речь шла о великом научном открытии. Он отыскал надгробные камни, на которых прочел историю вельфского дома. Во время своего продолжительного путешествия Лейбниц обнаружил немало исторических документов. Результатом стал монументальный труд, до сих пор являющийся важным источником по истории средних веков, изданный Лейбницем под заглавием - "Свод постановлений международного права". Всего планировалось три тома, но из-за финансовых затруднений Лейбницу удалось издать лишь первый.
Светлым пятном в жизни ученого были философские беседы с герцогиней Софией. Когда Лейбниц поступил на ганноверскую службу, герцогине Софии было пятьдесят лет, а ее дочери Софии Шарлотте - двенадцать. Самому философу в это время исполнилось тридцать четыре года. Мать поручила ему образование дочери. Четыре года спустя молодая девушка вышла замуж за бранденбургского принца Фридриха X, впоследствии ставшего королем Фридрихом I. Однако серьезная, вдумчивая, мечтательная София Шарлотта не могла выносить пустой и бессмысленной придворной жизни. О Лейбнице она сохраняла воспоминание как о дорогом, любимом учителе, обстоятельства благоприятствовали новому, более прочному сближению.
Еще до романа с Софией Шарлоттой, в 1696 году Лейбниц сделал предложение одной девице, но та просила времени подумать. Тем временем 50-летний Лейбниц раздумал жениться и сказал "До сих пор я воображал, что всегда успею, а теперь оказывается, что опоздал".
Первые годы 18-го столетия было счастливейшей эпохой в жизни Лейбница. В 1700 году ему исполнилось 54 года. Он находился в зените своей славы, его жизнь согревалась высокой, чистой любовью женщины - вполне его достойной по уму, нежной и кроткой, без излишней чувствительности. Любовь такой женщины, философские беседы с нею, чтение произведений других философов, особенно Бейля, - все это не могло не повлиять на деятельность самого Лейбница. Он работал над системой "предустановленной гармонии" (1693-1696). Беседы с Софией Шарлоттой о скептических рассуждениях Бейля навели его на мысль написать полное изложение своей собственной системы. Он работал над "Монадологией" и над "Теодицеей", но София Шарлотта не дожила до окончания этого труда. В начале 1705 года королева София Шарлотга поехала к матери. В дороге она простудилась и после непродолжительной болезни 1 февраля 1705 года умерла.
Лейбниц был подавлен горем. В первые месяцы после ее смерти он не мог заниматься ни философией, ни наукой. Привязанность королевы к Лейбницу была настолько общеизвестна, что посланники всех иностранных держав и другие лица сочли своим долгом нанести Лейбницу визиты с выражением соболезнования.
По смерти Софии Ганноверской (матери Софии Шарлотты) единственным близким человеком для Лейбница стала принцесса Каролина, впоследствии принцесса уэльская. Лейбниц чрезвычайно привязался к молодой принцессе. Их связывали воспоминания о покойной прусской королеве. Каролина в любви к науке немногим уступала Софии Шарлотте.
В его жизни было немало безрадостного. Долгие годы ему приходилось числиться заведующим придворной библиотекой, и в этой должности он побывал при трех сменявших друг друга ганноверских правителях. Когда последний из них, Георг Людвиг, унаследовал в 1714 году английскую корону, он не пожелал взять Лейбница с собой.
Окруженный недоверием, презрением и недоброй славой полуатеиста, великий философ и ученый доживал последние годы, оказываясь иногда без жалованья и терпя крайнюю нужду. Для англичан он был ненавистен как противник Ньютона в спорах о научном приоритете, для немцев он был чужд и опасен как человек, перетолковывающий все общепринятое по-своему. Но и прежде ему приходилось нелегко: надо было все эти годы ладить с коронованными властителями и их министрами, выполнять их подчас тягостные поручения, например по составлению родословного древа дома Вельфов. Лейбниц должен был слушаться и повиноваться. Поездки в другие области Германии, в Австрию и Италию, связанные с выполнением различных, в том числе и политических, поручений, Лейбниц использовал и для расширения научных связей, а великие научные открытия, составившие его посмертную славу, он совершил, разумеется, не с благословения ганноверских правителей, а помимо их заданий.
Горьким был личный итог жизни и деятельности Лейбница, непонятый и презираемый, притесняемый и гонимый невежественной и спесивой придворной кликой, он пережил крушение лучших своих надежд. Со свойственным ему глубоким пониманием действительности он писал: "Не будь войн, раздирающих Европу со времени основания первых королевских обществ или академий, было бы сделано очень многое, и можно было бы уже воспользоваться нашими трудами. Но сильные мира сего большею частью не знают ни значения их, ни того, что они теряют, пренебрегая прогрессом серьезных знаний".
При третьем правителе - курфюрсте Георге Людвиге Лейбницу приходилось особенно плохо. Неоднократные выговоры за "нерадивость", нелепые подозрения, прекращения выплаты денежного содержания - так был вознагражден престарелый философ за долголетнюю службу. Ему то и дело давали понять, что он больше не нужен и даром ест свой хлеб.
До 50-летнего возраста Лейбниц редко болел. Он обожал сладкое, даже в вино подмешивал сахар, но вообще пил мало вина, ел с большим аппетитом, но гурманом не был. Обыкновенно он ложился спать не раньше часу ночи и вставал не позднее семи часов утра. Такой образ жизни он вел до глубокой старости. Часто случалось, что Лейбниц засыпал в своем рабочем кресле от переутомления, так и спал до самого утра. От сидячей работы и неправильного питания у него развилась подагра. Два последних года жизни Лейбниц провел в постоянных физических страданиях.
В начале августа 1716 года ему стало лучше, и Лейбниц поспешил в Ганновер, желая, наконец, окончить пресловутую брауншвейгскую историю. Он простудился, почувствовал приступ подагры и ревматические боли в плечах. Из всех лекарств Лейбниц доверял лишь одному, которое когда-то подарил ему приятель-иезуит. Лейбниц принял на этот раз слишком большую дозу и почувствовал себя дурно. Прибывший врач нашел положение настолько опасным, что сам побежал в аптеку за лекарством. Во время его отсутствия Лейбниц хотел что-то написать, но не мог сам прочесть написанное. Он лег в постель, закрыл глаза и умер. Это было 14 ноября 1716 года.
Единственный наследник Лейбница, его племянник, священник Леффлер, явился получать наследство. Прекрасный портрет дяди он продал за несколько талеров и, к восхищению своему, получил в наследство значительную сумму денег. Когда этот племянник Лейбница возвратился домой, жена его, ожидавшая получить грош, до того обрадовалась, что с нею сделался удар.
Пренебрежение власть имущих и ненависть церковников к великому мыслителю преследовали его и после смерти. Целый месяц тело философа лежало в церковном подвале без погребения. Лютеранские пасторы, почти открыто называвшие Лейбница "безбожником", ставили под сомнение саму возможность захоронения его на христианском кладбище. Когда в конце концов скромный кортеж направился к могиле, за гробом шли только несколько человек, почти все из них случайные лица, а от двора не присутствовал никто. И один из немногих свидетелей церемоний, понимавший подлинное значение того, что произошло, заметил "Этот человек составлял славу Германии, а его похоронили как разбойника".
Основанная Лейбницем Берлинская академия наук, давно уже избравшая другого президента под предлогом, что Лейбниц прекратил научную деятельность, в то время ни словом не помянула своего основателя. Лондонское королевское общество считало неприличным хвалить соперника Ньютона. Только в Парижской академии наук Фонтенелль прочел знаменитую похвальную речь Лейбницу, в которой признал его одним из величайших ученых и философов всех времен. После философа осталось значительное печатное и более обширное рукописное научно-философское наследие.
По мнению Л. Фейербаха, "все духовные дарования, которые обыкновенно встречаются по частям, в нем объединились: способности ученого в области чистой и прикладной математики, поэтический и философский дар, дар философа-метафизика и философа-эмпирика, историка и изобретателя, память, избавлявшая его от труда перечитывать то, что однажды было написано, подобный микроскопу глаз ботаника и анатома и широкий кругозор обобщающего систематика, терпение и чуткость ученого, энергия и смелость самоучки и самостоятельного исследователя, доходящего до самых основ"
К сожалению, размах, многообразие интересов и жизненных связей помешали полной реализации его многостороннего таланта. Многие его идеи остались нереализованными. Но то, что он сделал в науке и философии, составляет эпоху в развитии европейской мысли. В истории философии Лейбница характеризовали самым разным образом. Одни называли его философствующим логиком, другие - религиозным философом, озабоченным главным образом тем, как придать научную респектабельность положениям веры.
В Лейбнице видели то правоверного и благочестивого теиста, то пантеиста, то вольнодумца-деиста, а в философском - то предтечу Канта, то раннего просветителя, который не оставил подлинной школы и по сути дела пережил свои идеи. Кем же был Лейбниц в действительности?
Лейбниц - математик и физик, правовед и историограф, археолог и лингвист, экономист и политик - ученый нового типа, он был великим изобретателем и организатором научных академий и обществ. "Философские школы поступили бы несомненно лучше, соединив теорию с практикой, как это делают медицинские, химические и математические школы" - говорил он. Так, тревога по поводу последствий пренебрежительного отношения к политической экономии заставила Лейбница заняться не только общеэкономическими вопросами, но и закономерностями монетного обращения, причем он выяснил зависимость падения цен на благородные металлы от привоза серебра из заморских испанских рудников.
Его пытливый ум обратился к разработкам серебряных рудников Гарца, и после ряда опытов изобрел более совершенные, чем прежде, насосы для откачки подземных вод. Неоднократно спускаясь под землю, он обратил внимание на строение слоев рудничных пород, через которые совершалась проходка шахтных стволов. Так возник замысел "Протогеи" (1691), произведения, в котором содержатся рассуждения о развитии твердой и жидкой оболочки нашей планеты и ее растительно-животного населения в далеком прошлом, дополняемые в "Новых опытах о человеческом разуме" догадкой об изменчивости животных видов.
Как метко заметил К. Фишер, для Лейбница "история Гарца становится историей земли". "Протогея", оставшаяся незавершенной, не стала еще той отраслью знания, которую Лейбниц обозначил как "естественную географию", а мы называем геологией и палеонтологией, но это была заявка на создание таких наук в будущем. И чем бы ни занимался великий ученый - проектами упразднения крепостного права, организацией красильного дела, вопросами трудоустройства городской бедноты, составлением докладных записок о страховых обществах, историческими изысканиями, математическими, - он никогда не замыкался в рамках только данного вопроса, всегда видел его связь с более широкими и глубокими проблемами.
Велики заслуги Лейбница как организатора науки, врачебного и книжного дела. Став в 1673 году членом Лондонского Королевского общества, он сам заложил основу нескольких академий наук и обществ по изучению языка и истории. Он стал первым президентом Прусской академии наук в 1700 году и был инициатором создания аналогичных учреждений в Вене и Петербурге. Трижды встречался он с Петром I, который приглашал его в Россию.
В записке о будущей Петербургской академии наук немецкий просветитель подчеркивал необходимость ее ориентации на практические нужды обширной и во многом еще неустроенной страны. Известно, что он также подал Петру I мысль об организации наблюдений над отклонениями магнитной стрелки в разных местах Российской империи.
"Немецкий Ломоносов" мечтал о международном сообществе ученых, своего рода "республике" с политическими правами, солидной технической базой для организации экспериментов, обширной библиотекой и архивами. Эта международная организация смогла бы взять на себя издание энциклопедии, призванной повсеместно распространить новую науку. Спустя полвека после смерти Лейбница эта последняя задача была выполнена усилиями французских философов-просветителей и ученых.
Лейбниц попытался преодолеть наметившийся в философии картезианства разрыв между миром и человеком. С этой целью он выдвинул концепцию о монадах. Монады - неделимые, простые субстанции, своего рода последние кирпичики мироздания, "истинные атомы природы". Но, в отличие от атомов Демокрита, монада - духовная единица бытия, своего рода "излучение божества". Монады не имеют физических и геометрических характеристик, они индивидуальны и отличаются друг от друга, как отличаются между собой разные индивиды.
Согласно Лейбницу, "никогда не бывает в природе двух существ, которые были бы совершенно одно как другое" Монады самостоятельны, и одна монада не может влиять на внутреннюю жизнь другой монады. Естественно, такую "метафизическую" сущность нельзя воспринимать непосредственно органами чувств, она постигается только умом. Если монады столь своеобразны, то кто же обеспечивает единство и согласованность их действий?
"Повсюду и всегда существует одна и та же вещь с различными степенями совершенства", - утверждал Лейбниц. Для Лейбница-рационалиста факты, чувственные данные не столько знания, сколько материал для знания. Чувственные данные являются толчком к проявлению прирожденных идей.
Лейбниц много и плодотворно занимался философскими проблемами морали, государства и права, доказывая, что первоисточником зла выступает ограниченность и конечность всех вещей, несовершенство мира, сотворенного Богом. Исходя из этого, Лейбниц создал свою концепцию "оправдания Бога" - теодицею, в которой он доказывает, что сотворенный мир является лучшим из возможных миров. В этом самом совершенном мире даже зло - этот неизбежный спутник и условие добра - к лучшему. Поэтому Лейбниц исходит из того, что божественное всеведение должно было знать этот лучший из миров, божественная благодать должна была желать его осуществления, тогда как божественное всемогущество должно было быть способным его произвести.
Все это возможно, согласно Лейбницу, поскольку не противоречит законам логики. Главное - "сотворенный мир" самый совершенный в силу того, что в нем добро значительно превосходит зло. Перевес добра над злом в этом мире больший, чем во всех других возможных мирах
* * *
Вы
читали биографию философа, в которой описана
жизнь, основные
идеи философского учения мыслителя. Эту биографическую статью можно
использовать в качестве доклада (реферата, сочинения или
конспекта)
Если же вас интересуют биографии и идеи других философов, то
внимательно читайте (содержание слева) и вы найдёте жизнеописание
любого знаменитого философа
(мыслителя, мудреца).
В основном же, наш сайт посвящён философу Фридриху Ницше (его
мыслям, идеям, произведениям и жизни) но в философии
всё связано, поэтому, трудно понять одного философа, совсем не
читая
всех остальных.
Истоки философской мысли следует искать в древности...
Философия Нового времени возникла благодаря разрыву со
схоластикой. Символы этого разрыва
- Бэкон и Декарт. Властители дум новой
эпохи
- Спиноза,
Локк, Беркли, Юм...
В XVIII веке появилось идейное, а также философское и научное
направление - "Просвещение". Гоббс, Локк, Монтескье, Вольтер, Дидро и
другие выдающиеся просветители выступали за общественный договор между
народом и государством ради обеспечения права на безопасность, свободу,
благосостояние и счастье... Представители немецкой классики - Кант,
Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах - впервые осознают, что человек живет
не в мире природы, а в мире культуры. Век XIX - век философов и
революционеров.
Появились мыслители, которые не только объясняли мир, но и желали
изменить его. Например - Маркс. В этом же веке появились Европейские
иррационалисты - Шопенгауэр, Кьеркегор, Ницше, Бергсон... Шопенгауэр и
Ницше являются основоположниками нигилизма, философии отрицания,
которая имела много последователей и продолжателей. Наконец в XX веке
среди всех течений мировой мысли можно выделить экзистенциализм -
Хайдеггер, Ясперс, Сартр... Исходным пунктом экзистенциализма
является философия Кьеркегора...
Русская философия, по мнению Бердяева, начинается с философских писем
Чаадаева. Первый известный на Западе представитель русской философии
Вл. Соловьев. Религиозный философ Лев Шестов был близок к
экзистенциализму. Наиболее почитаемый на Западе из русских философов -
Николай Бердяев.
Спасибо за чтение!
......................................
Copyright:
Готфрид Вильгельм Лейбниц (нем. Gottfried Wilhelm Leibniz или нем. Gottfried Wilhelm von Leibniz). Родился 21 июня (1 июля) 1646 года - умер 14 ноября 1716 года. Немецкий философ, логик, математик, механик, физик, юрист, историк, дипломат, изобретатель и языковед. Основатель и первый президент Берлинской Академии наук, иностранный член Французской Академии наук.
Готфрид Вильгельм родился 1 июля 1646 года в семье профессора философии морали (этики) Лейпцигского университета Фридриха Лейбнюца (нем. Friedrich Leibnütz или нем. Friedrich Leibniz) (1597-1652) и Катерины Шмукк (нем. Catherina Schmuck), которая была дочерью выдающегося профессора юриспруденции. Отец Лейбница был сербо-лужицкого происхождения. По материнской линии Готфрид Вильгельм Лейбниц, по-видимому, имел чисто немецких предков.
Отец Лейбница очень рано заметил гениальность своего сына и старался развить в нём любознательность, часто рассказывая ему маленькие эпизоды из священной и светской истории; по словам самого Лейбница, эти рассказы глубоко запали ему в душу и были самыми сильными впечатлениями его раннего детства. Лейбницу не было и семи лет, когда он потерял отца; его отец умер, оставив после себя большую личную библиотеку.
Лейбниц писал: "Когда я подрос, мне начало доставлять чрезвычайное наслаждение чтение всякого рода исторических рассказов. Немецкие книги, которые мне попадались под руку, я не выпускал из рук, пока не прочитывал их до конца. Латинским языком я занимался сначала только в школе и, без сомнения, я подвигался бы с обычной медленностью, если бы не случай, указавший мне совершенно своеобразный путь. В доме, где я жил, я наткнулся на две книги, оставленные одним студентом. Одна из них была сочинения Ливия, другая - хронологическая сокровищница Кальвизия. Как только эти книги попали мне в руки, я проглотил их".
Кальвизия Лейбниц понял без труда, потому что у него была немецкая книга по всеобщей истории, где говорилось приблизительно то же самое, но при чтении он постоянно попадал в тупик. Лейбниц не имел понятия ни о жизни древних, ни об их манере писания; не привыкнув также к возвышенной риторике историографов, стоящей выше обыденного понимания, Лейбниц не понимал ни одной строки, но это издание было старинное, с гравюрами, поэтому он внимательно рассматривал гравюры, читал подписи и, мало заботясь о тёмных для него местах, попросту пропускал всё то, чего не мог понять. Он повторял это несколько раз и перелистывал всю книгу; забегая, таким образом, вперёд, Лейбниц стал немного лучше понимать прежнее; в восторге от своего успеха подобным образом он продвигался дальше, без словаря, пока ему, наконец, не стала вполне ясной большая часть прочитанного.
Учитель Лейбница вскоре заметил, чем занимается его ученик, и, не долго думая, он отправился к лицам, которым мальчик был отдан на воспитание, требуя, чтобы они обратили внимание на «неуместные и преждевременные» занятия Лейбница; по его словам, эти занятия были только помехой учению Готфрида. По его мнению, Ливий годился для Лейбница, как котурн для пигмея; он считал, что книги, годные для старшего возраста, надо отобрать у мальчика и дать ему «Orbis pictus» Коменского и «Краткий катехизис» Лютера. Он убедил бы в этом воспитателей Лейбница, если бы случайным образом свидетелем этого разговора не оказался один живший по соседству учёный и много путешествовавший дворянин, друг хозяев дома; поражённый недоброжелательством и глупостью учителя, который мерил всех одной мерой, он стал, напротив, доказывать, как было бы нелепо и неуместно, если бы первые проблески развивающегося гения были подавлены суровостью и грубостью учителя. Наоборот, он считал, что надо всеми средствами благоприятствовать этому мальчику, обещающему нечто необыкновенное; немедленно попросил он послать за Лейбницем, и когда, в ответ на его вопросы, Готфрид ответил толково, он до тех пор не отстал от родственников Лейбница, пока не заставил их дать обещание, что Готфрида допустят в библиотеку его отца, давно находившуюся под замком.
Библиотека отца позволила Лейбницу изучить широкий спектр передовых философских и теологических работ, к которым он мог бы иметь доступ только в студенческие годы.
К десяти годам Лейбниц изучил книги , Плиния, Ксенофана и . В возрасте 12 лет Лейбниц был уже знатоком латыни; в возрасте 13 лет у него проявился поэтический талант, которого в нём никто не подозревал. В День Святой Троицы один ученик должен был прочесть праздничную речь по латыни, но он заболел, и никто из учеников не вызвался его заменить; друзья Лейбница знали, что он мастер писать стихи, и обратились к нему. Лейбниц взялся за дело и за один день сочинил триста гекзаметров латинского стиха для этого мероприятия, причём на всякий случай специально постарался избежать хотя бы единого стечения гласных; его стихотворение вызвало одобрения учителей, которые признали Лейбница выдающимся поэтическим талантом.
Лейбниц также увлекался ; до глубокой старости он помнил наизусть чуть ли не всю «Энеиду»; в старших классах его особенно отличал Якоб Томазий, однажды сказавший мальчику, что рано или поздно он приобретёт славное имя в научном мире. В четырнадцатилетнем возрасте Лейбниц также стал вдумываться в истинную задачу логики как классификации элементов человеческого мышления.
В школьные годы Лейбниц успел прочесть всё более или менее выдающееся, что было в то время в области схоластической логики; интересуясь богословскими трактатами, он прочёл сочинение Лютера, посвящённое критике свободы воли, а также многие полемические трактаты лютеран, реформатов, иезуитов, арминиан, томистов и янсенистов. Эти новые занятия Готфрида встревожили его воспитателей, которые боялись, что он станет «хитроумным схоластиком». «Они не знали, - писал Лейбниц в своей автобиографии, - что мой дух не мог быть наполнен односторонним содержанием».
В 1661 году, в возрасте четырнадцати лет (по другим данным - в возрасте 15 лет), Готфрид сам поступил в тот же Лейпцигский университет, где когда-то работал его отец. По уровню подготовки Лейбниц значительно превосходил многих студентов старшего возраста. В свою бытность студентом Готфрид Вильгельм познакомился с работами Кеплера, Галилея и других учёных. Среди профессоров философии в Лейпциге был и Якоб Томазий, считавшийся человеком начитанным и имеющим выдающийся преподавательский талант. Сам Лейбниц признавал, что Томазий в существенной мере способствовал систематизации его разнородных, но разрозненных знаний; Томазий читал лекции по истории философии в то время, как другие читали только лекции по истории философов, и в лекциях Томазия Лейбниц обнаружил не только новые сведения, но и новые обобщения и новые мысли; эти лекции в значительной степени содействовали быстрому ознакомлению Готфрида с великими идеями конца XVI и начала XVII веков.
Спустя 2 года Лейбниц перешёл в Йенский университет, где изучал математику. Лейбниц слушал в Йене лекции математика Вейгеля, а также лекции некоторых юристов и историка Бозиуса, который пригласил его на собрания учебного общества, состоявшего из профессоров и студентов и называвшегося «коллегия пытливых».
В 1663 году Лейбниц опубликовал свой первый трактат «О принципе индивидуации» («De principio individui»), в котором защищал номиналистическое учение о реальности индивидуального, и получил степень бакалавра, а в 1664 году - степень магистра философии.
Лучшие из профессоров оценили Лейбница, а особенно высокого мнения о нём был Якоб Томазий, который так высоко оценил первую диссертацию Готфрида, что сам написал к ней предисловие, в котором публично заявил, что считает Лейбница вполне способным к «труднейшим и запутаннейшим прениям». Затем Лейбниц изучал в Лейпциге право, однако получить докторскую степень там не удалось. На факультете все недоумевали, ведь Лейбниц в 20 лет знал гораздо больше в области правоведения, чем все его преподаватели. Лейпцигский университет отказался присвоить ему докторскую степень в области права, скорее всего, из-за его относительной молодости.
Расстроенный отказом, Лейбниц отправился в Альтдорфский университет в Альтдорф-Нюрнберге, где успешно и защитил диссертацию на соискание степени доктора права. Диссертация была посвящена разбору вопроса о запутанных юридических делах и называлась «О запутанных судебных случаях» («De asibus perplexis injure»). Защита состоялась 5 ноября 1666 года; эрудиция, ясность изложения и ораторский талант Лейбница вызывали всеобщее восхищение; экзаменаторы были настолько восхищены красноречием Готфрида, что просили его остаться при университете, но Лейбниц отклонил это предложение, сказав, что «его мысли были обращены в совершенно ином направлении».
После получения степени доктора права Лейбниц некоторое время жил в Нюрнберге, куда его привлекла информация о знаменитом Ордене розенкрейцеров, во главе которого тогда стоял проповедник Вёльфер.
Готфрид достал сочинения знаменитейших алхимиков и выписал из них самые тёмные, непонятные и даже варварски нелепые выражения и формулы, из которых он составил род учёной записки, в которой, по собственному признанию, сам ничего не мог понять. Эту записку он преподнёс председателю алхимического общества с просьбой принять его сочинение как явное доказательство основательного знакомства с алхимическими тайнами; розенкрейцеры немедленно ввели Лейбница в свою лабораторию и сочли его по меньшей мере адептом. Так Готфрид стал наёмным алхимиком, хотя и не имел должных знаний по этой дисциплине.
За определённое годовое жалованье ему было поручено вести протоколы общества, и Лейбниц в течение некоторого времени был секретарём общества, вёл протоколы, занимался алхимическими опытами, записывая их результаты, и делал выдержки из знаменитых алхимических книг; многие члены общества даже обращались к Лейбницу за сведениями, а он, в свою очередь, за очень короткое время усвоил всю необходимую информацию.
В 1666 году Готфрид Вильгельм Лейбниц написал одно из своих многочисленных сочинений - «Об искусстве комбинаторики» («De arte kombinatoria»). Опередив время на два века, 21-летний Лейбниц задумал проект математизации логики. Будущую теорию (которую он так и не завершил) он называет «всеобщая характеристика». Она включала все логические операции, свойства которых он ясно представлял. Идеалом для Лейбница было создание такого языка науки, который позволил бы заменить содержательные рассуждения исчислением на основе арифметики и алгебры: «...с помощью таких средств можно достичь… удивительного искусства в открытиях и найти анализ, который в других областях даст нечто подобное тому, что алгебра дала в области чисел». Лейбниц многократно возвращался к задаче «математизации» формальной логики, пробуя применять при этом арифметику, геометрию и комбинаторику - область математики, основным создателем которой являлся он сам; материалом для этого ему служила традиционная силлогистика, достигшая к тому времени высокой степени совершенства.
Лейбниц изобрёл собственную конструкцию арифмометра, гораздо лучше паскалевской, - он умел выполнять умножение, деление, извлечение квадратных и кубических корней, а также возведение в степень. Предложенные Готфридом ступенчатый валик и подвижная каретка легли в основу всех последующих арифмометров вплоть до XX столетия. «Посредством машины Лейбница любой мальчик может производить труднейшие вычисления», - сказал об этом изобретении Готфрида один из французских учёных.
В 1673 году Лейбниц в Лондоне на заседании Королевского общества продемонстрировал свой арифмометр, и его избрали членом Общества. От секретаря Общества Ольденбурга он получил изложение ньютоновских открытий: анализа бесконечно малых и теории бесконечных рядов. Сразу оценив мощь метода, он сам начал его развивать. В частности, он вывел первый ряд для числа Пи.
В 1675 году Лейбниц завершил свой вариант математического анализа, тщательно продумав его символику и терминологию, отражающую существо дела. Почти все его нововведения укоренились в науке, и только термин «интеграл» ввёл Якоб Бернулли (1690), сам Лейбниц вначале называл его просто суммой.
По мере развития анализа выяснилось, что символика Лейбница, в отличие от ньютоновской, отлично подходит для обозначения многократного дифференцирования, частных производных и т. д. На пользу школе Лейбница шла и его открытость, массовая популяризация новых идей, что Ньютон делал крайне неохотно.
В 1676 году вскоре после смерти курфюрста Майнцского Лейбниц перешёл на службу к герцогу Эрнесту-Августу Брауншвейг-Люнебургскому (Ганновер). Он одновременно выполнял обязанности советника, историка, библиотекаря и дипломата; этот пост он не оставлял до конца жизни. По поручению герцога Лейбниц начал работать над историей рода Гвельфов-Брауншвейгов. Он трудился над ней более тридцати лет и успел довести её до «тёмных веков».
В это время Лейбниц продолжил математические исследования, открыл «основную теорему анализа», обменивался с Ньютоном несколькими любезными письмами, в которых просил разъяснить неясные места в теории рядов. Уже в 1676 году Лейбниц в письмах изложил основы математического анализа. Объём его переписки колоссален: она достигала поистине астрономического числа - примерно 15 000 писем.
В 1682 году Лейбниц основал научный журнал «Acta Eruditorum», сыгравший значительную роль в распространении научных знаний в Европе. Готфрид Вильгельм поместил в этом журнале множество статей по всем отраслям знаний, преимущественно по юриспруденции, философии и математике. Кроме того, он печатал в нём извлечения из разных редких книг, а также рефераты и рецензии на новые научные сочинения и всячески содействовал привлечению новых сотрудников и подписчиков. Впервые «Acta Eruditorum» был опубликован в Лейпциге. Лейбниц привлекал к исследованиям своих учеников - братьев Бернулли, Якоба и Иоганна.
В 1698 году умер герцог Брауншвейгский. Его наследником стал Георг-Людвиг, будущий король Великобритании. Он оставил Лейбница на службе, но относился к нему пренебрежительно.
В 1700 году Лейбниц, действуя главным образом через королеву Софию Шарлотту, основал Берлинскую Академию наук и стал её первым президентом. Тогда же его избрали иностранным членом Французской Академии наук.
В 1697 году во время путешествия по Европе русский царь познакомился с Лейбницем. Это была случайная встреча в ганноверском замке Коппенбрюк. Позднее, после поражения русской армии при Нарве, Лейбниц сочинил в честь шведского короля стихотворение, в котором выразил надежду, что Карл XII победит Петра I и раздвинет шведскую границу «от Москвы до Амура». Во время торжеств в 1711 году, посвящённых свадьбе наследника престола Алексея Петровича с представительницей правящего ганноверского дома, принцессой Брауншвейгской Софией Христиной, состоялась их вторая встреча. На этот раз встреча имела заметное влияние на императора. В следующем году Лейбниц имел более продолжительные встречи с Петром, и, по его просьбе, сопровождал его в Теплице и Дрезден. Это свидание было весьма важным и привело в дальнейшем к одобрению Петром создания Академии наук в Петербурге, что послужило началом развития научных исследований в России по западноевропейскому образцу.
От Петра Лейбниц получил титул тайного советника юстиции и пенсию в 2000 гульденов. Лейбниц выдвинул идею распространения научных знаний в России, предложил проект научных исследований в России, связанных с её уникальным географическим положением, таких, как изучение магнитного поля Земли. Также Лейбниц предложил проект движения за объединение церквей, которое должно было быть создано под эгидой русского императора. Лейбниц был очень доволен своими отношениями с Петром I.
В последний раз Готфрид Вильгельм Лейбниц встретил Петра в 1716 году незадолго до своей смерти.
В 1708 году вспыхнул печально известный спор Лейбница с Ньютоном о научном приоритете открытия дифференциального исчисления. Известно, что Лейбниц и Ньютон работали над дифференциальным исчислением параллельно и что в Лондоне Лейбниц ознакомился с некоторыми неопубликованными работами и письмами Ньютона, но пришёл к тем же результатам самостоятельно. Известно также, что Ньютон создал свою версию математического анализа, «метода флюксий» («флюксия» (англ. fluxion) - термин Ньютона; первоначально обозначалась точкой над величиной; термин «флюксия» означает «производная»), не позднее 1665 года, хотя и опубликовал свои результаты лишь много лет спустя; Лейбниц же первым сформулировал и опубликовал «исчисление бесконечно малых» и разработал символику, которая оказалась настолько удобной, что её используют и на сегодняшний день.
В 1693 году, когда Ньютон, наконец, опубликовал первое краткое изложение своей версии анализа, он обменялся с Лейбницем дружескими письмами. Ньютон сообщил: "Наш Валлис присоединил к своей «Алгебре», только что появившейся, некоторые из писем, которые я писал к тебе в своё время. При этом он потребовал от меня, чтобы я изложил открыто тот метод, который я в то время скрыл от тебя переставлением букв; я сделал это коротко, насколько мог. Надеюсь, что я при этом не написал ничего, что было бы тебе неприятно, если же это случилось, то прошу сообщить, потому что друзья мне дороже математических открытий" .
После появления первой подробной публикации анализа Ньютона (математическое приложение к «Оптике», 1704) в журнале Лейбница «Acta eruditorum» появилась анонимная рецензия с оскорбительными намёками в адрес Ньютона; рецензия ясно указывала, что автором нового исчисления является Лейбниц, но сам Лейбниц решительно отрицал, что рецензия составлена им, однако историки нашли черновик, написанный его почерком. Ньютон проигнорировал статью Лейбница, но его ученики возмущённо ответили, после чего и разгорелась общеевропейская приоритетная война.
31 января 1713 года Королевское общество получило письмо от Лейбница, содержащее примирительную формулировку: он согласен, что Ньютон пришёл к анализу самостоятельно, «на общих принципах, подобных нашим»; Ньютон потребовал создать международную комиссию для прояснения научного приоритета. Лондонское королевское общество, рассмотрев дело, признало, что метод Лейбница в сущности тождествен методу Ньютона, и первенство было признано за английским математиком. 24 апреля 1713 года был произнесён этот приговор, раздосадовавший Лейбница.
Лейбница поддерживали братья Бернулли и многие другие математики континента; в Англии, а частично и во Франции, поддерживали Ньютона.
Каролина Бранденбург-Ансбахская всеми силами, но безуспешно, пыталась примирить противников; она писала Лейбницу следующее: "С настоящим прискорбием вижу, что люди такой научной величины, как Вы и Ньютон, не могут помириться. Мир бесконечно мог бы выиграть, если бы можно было вас сблизить, но великие люди подобны женщинам, которые ссорятся из-за любовников. Вот моё суждение о вашем споре, господа!" .
В своём следующем письме она писала: "Удивляюсь, неужели, если Вы или Ньютон открыли одно и то же одновременно или один раньше, другой позднее, то из этого следует, чтобы вы растерзали друг друга! Вы оба - величайшие люди нашего времени. Доказывайте Вы нам, что мир не имеет нигде пустоты; Ньютон и Кларк пусть доказывают пустоту. Мы, графиня Бюккебург, Пёлльниц и я, будем присутствовать и изобразим в оригинале «Учёных женщин» Мольера" .
В спор между Лейбницем и Ньютоном вмешивались разные третьестепенные учёные, из которых одни писали пасквили на Лейбница, а другие - на Ньютона. С лета 1713 года Европу наводнили анонимные брошюры, которые отстаивали приоритет Лейбница и утверждали, что «Ньютон присваивает себе честь, принадлежащую другому»; брошюры также обвиняли Ньютона в краже результатов Гука и Флемстида. Друзья Ньютона, со своей стороны, обвинили в плагиате самого Лейбница; по их версии, во время пребывания в Лондоне (1676) Лейбниц в Королевском обществе ознакомился с неопубликованными работами и письмами Ньютона, после чего изложенные там идеи Лейбниц опубликовал и выдал за свои.
Спор между Лейбницем и Ньютоном о научном приоритете стал известен как «наиболее постыдная склока во всей истории математики». Эта распря двух гениев дорого обошлась науке: английская математическая школа вскоре увяла на целый век, а европейская проигнорировала многие выдающиеся идеи Ньютона, переоткрыв их намного позднее.
Последние годы жизни Лейбница прошли печально и беспокойно. Сын Эрнста-Августа, Георг-Людвиг, наследовавший отцу в 1698 году, не любил Лейбница. Он смотрел на него только как на своего придворного историографа, стоившего ему много лишних денег. Их отношения охладели ещё сильнее, когда Георг-Людвиг под именем Георга I вступил на английский престол. Лейбниц хотел быть приглашённым к лондонскому двору, однако он встретил упорное сопротивление английских учёных, поскольку печально известный спор, который он вёл с Ньютоном, очень повредил ему во взгляде англичан; Лейбниц безуспешно пытался примириться с королём и привлечь его на свою сторону. Георг I постоянно делал Лейбницу выговоры за неаккуратное составление истории его династии; этот король обессмертил себя рескриптом на имя ганноверского правительства, где было официально выражено порицание Лейбницу, и знаменитый учёный публично был назван человеком, которому не следует верить.
Готфрид Вильгельм Лейбниц был окружён интригами придворных; его раздражали нападки ганноверского духовенства. Последние два года жизни в Ганновере были для Лейбница особенно тяжёлыми, он находился в постоянных физических страданиях; «Ганновер - моя тюрьма», - сказал он однажды. Приставленный к Лейбницу помощник, Георг Экгардт, при случае следил за Лейбницем в качестве шпиона, докладывая королю и его министру Бернсторфу, что Лейбниц по дряхлости недостаточно работает. Когда Лейбниц заболел продолжительной болезнью, Экгардт писал: «Ничто более не поставит его на ноги, вот если царь и ещё дюжина монархов дадут ему надежду на новые пенсии, тогда сразу начнёт ходить».
В начале августа 1716 года Лейбницу стало лучше, и он решил наконец окончить брауншвейгскую историю. Однако он простудился, у него был приступ подагры и ревматические боли в плечах; из всех лекарств Лейбниц доверял лишь одному, которое когда-то подарил ему один приятель, иезуит. Но на этот раз Лейбниц принял слишком большую дозу и почувствовал себя плохо; прибывший врач счёл положение настолько опасным, что сам отправился в аптеку за лекарством, но во время его отсутствия Готфрид Вильгельм умер.
Никто из свиты ганноверского герцога не проводил Лейбница в последний путь, за гробом шёл только его личный секретарь. Берлинская академия наук, основателем и первым президентом которой он был, не обратила внимания на его смерть, однако год спустя Б. Фонтенель произнёс известную речь в его память перед членами Парижской академии наук.
Самые важные научные достижения Лейбница:
Лейбниц, независимо от Ньютона, создал математический анализ - дифференциальное и интегральное исчисления, основанные на бесконечно малых.
Лейбниц создал комбинаторику как науку; только он во всей истории математики одинаково свободно работал как с непрерывным, так и с дискретным.
Он заложил основы математической логики.
Описал двоичную систему счисления с цифрами 0 и 1, на которой основана современная компьютерная техника.
В механике ввёл понятие «живой силы» (прообраз современного понятия кинетической энергии) и сформулировал закон сохранения энергии.
В психологии выдвинул понятие бессознательно «малых перцепций» и развил учение о бессознательной психической жизни.
Лейбниц также является завершителем философии XVII века и предшественником немецкой классической философии, создателем философской системы, получившей название монадология.
Он развил учение об анализе и синтезе, впервые сформулировал закон достаточного основания (которому, однако, придавал не только логический (относящийся к мышлению), но и онтологический (относящийся к бытию) смысл: «… ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым, - без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе…»); Лейбниц является также автором современной формулировки закона тождества; он ввёл термин «модель», писал о возможности машинного моделирования функций человеческого мозга. Лейбниц высказал идею о превращении одних видов энергии в другие, сформулировал один из важнейших вариационных принципов физики - «принцип наименьшего действия» - и сделал ряд открытий в специальных разделах физики.
Он первым обратился к вопросу о возникновении российской правящей династии, первым в немецкой историографии обратил внимание на взаимосвязь лингвистических проблем с генеалогией, создал теорию исторического происхождения языков и дал их генеалогическую классификацию, явился одним из создателей немецкого философского и научного лексикона.
Лейбниц также ввёл идею целостности органических систем, принцип несводимости органического к механическому и высказал мысль об эволюции Земли.
Значение Готфрида Вильгельма Лейбница в истории философии XVII века можно выразить двояко. С одной стороны, система Лейбница является одним из самых крупных звеньев в развитии метафизической философии рационализма на материке Европы, и Лейбницу в этом движении принадлежит такое же важное место, как Декарту и Спинозе . С другой, этот мыслитель выступает отчасти и в роли примирителя обоих направлений, метафизического и эмпирического, с точки зрения своеобразной теории познания, пытаясь осуществить в своей системе широкий синтез всех философских стремлений своего века, – подобно тому, как Джордано Бруно пробовал подвести итоги философии эпохи Возрождения, и как через столетие после Лейбница Кант , в свою очередь, старался примирить в своей системе все философские течения XVIII столетия.
По широте охвата, философская и научная мысль Готфрида Лейбница представляет изумительный и редкий факт. Почти не было области знания и жизни, которою бы Лейбниц не интересовался, куда бы не попытался внести оригинальный свет творческою силою своего гения. И если б ему удалось более сосредоточиться, свести все свои мысли воедино, найти форму для вполне законченного и систематического их литературного выражения, то мы имели бы в нем, может быть, мыслителя, стоящего на одной высоте с Платоном и Аристотелем . Из всех европейских философов XVII столетия Лейбниц – бесспорно самый даровитый человек, как он ни разбрасывался, как ни разменивался на мелкую монету, как широки и разносторонни ни были его замыслы и притязания, он чужд был всякой поверхностности и, напротив, мысль его, всегда ясная и отчетливая, поражает своею глубиной, своею тонкою и предусмотрительною проницательностью. Но он все-таки разбрасывался, сорил во все стороны богатые дары своей природы, увлекался часто делами, совершенно чуждыми задачам мыслителя, пытался играть роль в политических предприятиях, а иногда, к сожалению, даже и в политических интригах своего времени и, наконец, сам стал преждевременной жертвой своего честолюбия. По внешнему характеру своей жизни Лейбниц ничуть не похож на Декарта, Мальбранша , Спинозу, Локка , – это не созерцатель и отшельник, а живой и энергический общественный деятель и проповедник. Своею беспокойною подвижностью он напоминает Дж. Бруно, своим крайним честолюбием и даже тщеславием – Фрэнсиса Бэкона , с той разнице, что он прожил и умер честным человеком, и корыстолюбие было ему совершенно чуждо.
Готфрид Вильгельм Лейбниц. Портрет кисти И. Ф. Вентцеля. Ок. 1700
Готфрид Вильгельм Лейбниц родился в 1646 г., был сыном профессора нравственных наук в лейпцигском университете, по происхождению славянина. Шести лет он лишился отца. Еще до поступления в университет, в шестнадцатилетнем возрасте, он уже был настолько начитан и сведущ, что обладал основательным знанием философских систем Платона и Аристотеля, Бэкона, Гоббса , Декарта и др. Чрез посредство сочинений Гассенди , французского атомиста XVII столетия, на которого имел влияние Дж. Бруно, Лейбниц был знаком и с учениями об атомах и монадах. В лейпцигском университете он продолжал занятия философией под руководством Якова Томазия, отца знаменитого юриста; в иенском изучал математику под руководством Вейгеля. Официальным предметом занятий для Лейбница были юридические науки. Лейпцигский университет отказался допустить его к соисканию степени доктора прав, вследствие его молодости, и после блестящей защиты диссертации он получил искомую степень в маленьком университете в Альтдорфе. От предложенной ему профессуры Лейбниц отказался и поступил на службу к майнцскому курфюрсту. В 1672 г. он ездил в Париж с дипломатическою миссией, четыре года прожил в Париже, где продолжал изучение математики и механики, под руководством знаменитого Гюйгенса . Из Парижа Лейбниц ездил в Лондон.
В 1672 г., 26-ти лет, Лейбниц поступил библиотекарем и советником к герцогу ганноверскому и занимался здесь разработкой и печатанием ученых сочинений по всевозможным областям знания, писал публицистические статьи, занимался химией и геогнозией, писал историю брауншвейгского дома, – наконец, усердно занимался политикой и религиозными вопросами, мирил дворы бранденбургский и ганноверский и старался достигнуть унии лютеранской и реформатской церкви. С 1698 г. мы видим Лейбница в Берлине при дворе бранденбургского курфюрста, и здесь в 1700 г., по его идее и под его президентством, основывается первая академия наук, причем Лейбниц работал в ней как полигистор, во всех областях знания, а также писал о реформе школ и хлопотал о развитии шелководства в Пруссии . Известно также, какое влияние оказал он на основание впоследствии академий наук в Вене и Петербурге . При этом Лейбниц усердно искал почестей, орденов и титулов. Передвижения Лейбниц совершал часто: еще в 1680-х годах путешествовал по Италии и Германии, из Берлина ездил в Вену, потом в южную Германию. В 1714 г. он вернулся в Ганновер. Ганноверский курфюрст Георг-Людвиг в это время был уже английским королем Георгом I. Но в Англию Лейбницу не удалось попасть, так как там были озлоблены на него за его спор с Ньютоном по вопросу о первенстве открытия дифференциального счисления, а при ганноверском дворе Лейбниц уже не пользовался прежней милостью. В 1716 г. Готфрид Лейбниц умер от удара, одинокий и огорченный охлаждением к нему друзей.
Целлер в истории немецкой философии следующим образом характеризует его личность. «Это был благородный и любезный человек с прямым, открытым нравом, благожелательный и человеколюбивый, тонко образованный и умный в обращении, образец философски светлого и ровного настроения». Целлер хвалит также любовь Готфрида Лейбница к родине и к духовному благу своего народа, а также его религиозную терпимость и миролюбие.
«...Ибо Монады, как их правильно определил Лейбниц, суть вещи несоставные, именно Духовное Естество, оживляющее их в их стадиях дифференциации, говоря точно, и составляет Монаду – не атомическая агрегация, являющаяся только проводником и субстанцией, через которую вибрируют низшие и высшие степени разума» .
Лейбниц представляет себе Монады, как элементарные и неразрушимые единицы, одаренные мощью выдачи и восприятия по отношению к другим единицам и, таким образом, определяющие все духовные и физические феномены. Это он изобрел термин апперцепции, который вместе с ощущением (скорее нежели познаванием) нервов, выражает состояние Монадического сознания на протяжении всего прохождения через все царства до Человека.
Хорошо известно, что Лейбниц несколько раз близко подходил к истине, но он неправильно определил Монадическую Эволюцию; этому не следует удивляться, ибо он не был ни посвященным, ни даже мистиком, но лишь философом большой интуиции. Тем не менее, ни один психо-физик никогда еще не подходил так близко к эзотерическому наброску общей схемы эволюции.
< ... >Лейбниц опирался на твердую основу фактов и истины в своих умозрениях. Замечательный и глубоко обдуманный синопсис этих рассуждений – данный Джоном Т. Мерц"ом в его сочинении «Лейбниц» – указывает, насколько близко коснулся он сокрытых тайн Эзотерической Теогонии в своей Монадологии . И все же, этот философ в своих рассуждениях едва поднялся над первыми планами низших принципов Великого Космического Тела. Его теория не подымается на более высокие вершины, нежели вершины проявленной жизни, самосознания и разума, оставляя незатронутыми области ранних после-генетических тайн, ибо его эфирный флюид является после-планетным.
Но этот третий постулат едва ли будет принят современными учеными; и, подобно Декарту, они предпочтут, скорее, придержаться свойств внешних вещей, которые, так же как пространственность, неспособны объяснить феномены движения, нежели признать последнее, как независимую Силу. Они никогда не станут анти-картезианцами в этом поколении; также они не признают, что:
«это свойство инерции не есть чисто геометрическое свойство; что оно указывает на существование нечто такого во внешних телах, что не есть просто протяженность.»
Это есть мысль Лейбница, как анализировал ее Мерц, который добавляет, что он назвал это «нечто» Силою и утверждал, что внешние вещи одарены Силою, и чтобы быть носителями этой Силы, они должны иметь Субстанцию, ибо они не есть безжизненные и инертные массы, но центры и носители Формы – чисто Эзотерическое утверждение, ибо Сила, согласно Лейбницу, есть активный принцип – заключение, уничтожающее разделение между Разумом и Материей.
«Математические и динамические исследования Лейбница не дали бы тех результатов, если бы они возникли в уме чисто научного исследователя. Но Лейбниц не был ученым в современном значении этого слова. Будь он таковым, он выработал бы понятие энергии, определил бы математические идеи силы и механической работы и пришел бы к заключению, что даже для чисто научных целей желательно рассматривать силу не как первичную величину, но как величину, происшедшую от какой-либо другой величины».
Но по счастью для истины:
«Лейбниц был философом и, как таковой, он усвоил некоторые первичные принципы, склонившие его в пользу некоторых заключений, и его открытие, что внешние вещи являлись субстанциями, одаренными силою, было тут же употреблено с целью приложения этих принципов. Одним из этих принципов был закон непрерывности, убеждение, что весь мир был соединен, что не существовало ни пробелов, ни пропастей, которые не могли бы быть соединены. Противоположение протяженных, думающих субстанций было ему невыносимо. Определение протяженных субстанций уже невозможно было поддерживать; естественно, что подобный же запрос был сделан в отношении определения разума, мыслящей субстанции.»
Разделения, сделанные Лейбницем, как бы ни были они неполны и ошибочны, с точки зрения Оккультизма, обнаруживают, тем не менее, дух метафизической интуиции, до которой ни один ученый, ни Декарт, ни даже Кант, никогда не достигали. Для него существовала бесконечная градация мысли. «Лишь малая часть содержания наших мыслей, говорил он, достигает до ясности апперцепции, «в свете совершенного сознания». Многие остаются в спутанном или затемненном состоянии, в состоянии «ощущаемости»; но, тем не менее, они существуют. Декарт отрицал душу в животном, Лейбниц, как и оккультисты, одарял «все творение мыслящей жизнью, которая, согласно ему, была способна к бесконечным градациям». И это, как правильно замечает Мерц:
«Тотчас же расширило царство мыслей жизни, уничтожая противоположение одушевленной и неодушевленной материи; оно сделало еще больше – оно воздействовало и повлияло на понятие материи, протяженной субстанции. Ибо стало очевидным, что внешние или материальные вещи являют свойство протяженности лишь для наших чувств, но не для наших мыслящих способностей. Математик, чтобы вычислить геометрические фигуры, был вынужден разделить их на бесконечное число бесконечно малых частей, а физик не видел границ делимости материи на атомы. Масса, посредством которой внешние вещи, казалось, наполняли пространство, была свойством, которое они приобретали лишь в силу грубости наших чувств... Лейбниц, до некоторой степени, следовал этим рассуждениям, но он не мог удовлетвориться предположением, что материя состояла из конечного числа очень малых частиц. Его математический ум принудил его продолжить это рассуждение ad infinitum . И что стало тогда с атомами? Они утратили свою протяженность и удержали лишь свойство сопротивления; они оказались центрами силы. Они были низведены до математических точек... Но если их протяженность в пространстве являлась ничем, то тем полнее была их внутренняя жизнь . Предполагая, что внутреннее существование, подобное человеческому разуму, есть новое измерение, не геометрическое, но метафизическое измерение... низведя геометрическое протяжение атомов к нулю, Лейбниц одарил их бесконечною протяженностью в направлении их метафизического измерения. Потеряв их из поля зрения в мире пространственном, разум вынужден нырнуть в метафизический мир, чтоб найти и понять истинную сущность того, что появляется в пространстве просто, как математическая точка... Как конус стоит на своей точке, или, как перпендикулярная прямая линия пересекает горизонтальный план лишь в одной математической точке, но может бесконечно продолжиться в высоту и глубину, так же и сущности вещей истинных имеют лишь существование точки в этом физическом мире пространства; но имеют бесконечную глубину внутренней жизни в метафизическом мире мысли».
Это дух, это сама основа Оккультной Доктрины! «Дух-Материя» и «Материя-Дух» имеют бесконечную протяженность в глубине , и, подобно «сущности вещей» Лейбница, наша сущность вещей истинных находится на седьмой глубине ; тогда как неистинная и грубая материя науки и внешнего мира находится на низшем пределе наших познавательных чувств. Оккультист знает цену или отсутствие цены последним.
Теперь следует показать изучающему основную разницу между системой Лейбница и Оккультной философией в вопросе о Монадах, и это может быть сделано, имея перед собою его Монадологию . Можно справедливо утверждать, что если бы системы Лейбница и Спинозы были согласованы, то сущность и дух Эзотерической Философии был бы выявлен. Из столкновений обоих – как противоположений картезианской системе – возникают истины Архаической Доктрины. Обе восстают против метафизики Декарта. Его идея противоположения двух Субстанций – Протяженности и Мысли – радикально разнящихся одна от другой и взаимно непревратимых, является слишком произвольной и слишком антифилософской для них. Так Лейбниц сделал из двух картезианских Субстанций два атрибута единого, общемирового Единства, в котором он видел Бога. Спиноза признавал лишь единую общемировую неделимую Сущность, Абсолютное ВСЕ, подобие Парабрамана. Лейбниц, наоборот, усматривал существование множества Сущностей. Для Спинозы существовал лишь ЕДИНЫЙ, для Лейбница бесконечность Существ от Единого и в Едином. Потому, хотя и тот и другой признавали лишь Единую, Истинную Сущность , но тогда, как Спиноза считал ее безличной и неделимой, Лейбниц подразделял свое личное Божество на множества божественных и полу-божественных Существ. Спиноза был субъективным пантеистом, Лейбниц – объективным , тем не менее, оба были великими философами в своих интуитивных познаваниях.
Потому, если бы эти два учения были слиты вместе и каждое исправлено другим, – и прежде всего, если бы Единая Реальность была очищена от элемента личности – то в них остался бы, как совокупность, истинный дух Эзотерической Философии; безличное, лишенное атрибутов, абсолютное Божественное Естество, которое не есть «бытие», но Корень всего Бытия. Проведите мысленно глубокую линию между этим вечно-непознаваемым Естеством и таким же невидимым, но, тем не менее, понятным Присутствием, Мулапракрити или Шекина, из-за пределов которой и посредством которой вибрирует Звук Глагола и из которой развиваются бесчисленные Иерархии разумных Ego , сознательных и полусознательных, «самопознающих» и «познающих» Существ, Естество которых есть духовная Сила, Сущность – Стихии, а Тела (когда это им нужно) слагаются Атомами – и вы имеете Нашу Доктрину. Ибо, говорит Лейбниц:
«Первичный элемент каждого материального тела, будучи силою не имеющей ни одного признака (объективной) материи – может быть постигаем, но никогда не может быть объектом какого-либо воображаемого представления».
То, что для него было первоначальным и конечным элементом в каждом теле и предмете не было, таким образом, материальными атомами или молекулами, неизбежно большей или меньшей протяженности, подобно молекулам и атомам Эпикура и Гассенди, но, как доказывает Мерц, нематериальными и метафизическими Атомами, «математическими точками» или истинными душами – как это объяснено его французским биографом Генрихом Лашелье (приват-доцентом философии) –
«То, что существует вне нас в абсолютном виде, суть Души, сущность которых сила» .
Итак, реальность проявленного состоит из единства единиц , так сказать, имматериальных – с нашей точки зрения – и бесконечных. Лейбниц называет их Монадами, Восточная Философия Дживами, тогда как Оккультизм, со всеми каббалистами и всеми христианами, дает им разнообразные имена. Для нас, как и для Лейбница, они являются «выражением Вселенной» и каждая физическая точка есть только феноменальное выражение нуменальной метафизической Точки. Делаемое им различие между «познаванием» и «самопознаванием» есть, хотя и философское, но туманное выражение Эзотерических Учений. Его «ограниченные миры», которых столько же, сколько и Монад, есть хаотическое представление нашей Семеричной Системы с ее делениями и подразделениями.
Что же касается до соотношения его Монад с нашими Дхиан-Коганами, Космическими Духами, Дэвами, Богами и Элементалами, то по этому вопросу мы можем привести вкратце мнение ученого и вдумчивого теософа г. Бьёррегаарда. В прекрасной лекции «Об Элементах, Элементарных Духах и Отношениях между Ними и Человеческими Существами», прочитанной им перед арийским Теософическим Обществом Нью-Йорка, г. Бьёррегаард определенно формулирует свое мнение:
«Для Спинозы субстанция мертва и не активна, но для проницательной мощи ума Лейбница все есть живущая активность и активная энергия. Придерживаясь этого взгляда, он бесконечно ближе подходит к Востоку, нежели какой-либо другой мыслитель современный ему или после него. Его открытие, что активная энергия образует естество субстанции, есть принцип, ставящий его в прямую связь с Провидцами Востока» .
И лектор продолжает доказывать, что для Лейбница Атомы и Элементы суть Центры Силы или, вернее, «духовные существа, сама природа которых есть действие», ибо:
«Элементарные частицы суть жизненные силы, действующие не механически, но побуждаемые внутренним принципом. Они есть бесплотные, духовные единицы, (все же «субстанциальные», но не «имматериальные» в нашем смысле), недоступные никаким изменениям, привходящим извне... (и) несокрушимые никакою внешнею силою. Монады Лейбница отличаются от атомов следующими особенностями, которые очень важно для нас запомнить, иначе мы не будем в состоянии усмотреть разницу между Элементалами и простой материей. Атомы неразличимы один от другого, они качественно одинаковы, но каждая монада отличается от другой качественно; и каждая из них является своим особым миром. Не так обстоит дело с атомами; они абсолютно одинаковы количественно и качественно и не обладают никакой личной индивидуальностью . Кроме того, атомы (вернее молекулы) материалистической философии могут быть рассматриваемы, как имеющие протяженность и делимые, тогда, как монады являются просто «метафизическими точками» и неделимы. Наконец, и это является пунктом, где эти монады Лейбница близко походят на Элементалы мистической философии, эти монады являются прообразами существ. Каждая монада отражает другую. Каждая монада есть живое зеркало Вселенной в пределах своей собственной сферы. И заметьте это, ибо от этого зависит мощь, обладаемая этими монадами, так же как и та работа, которую они могут совершить для нас; отражая мир, монады не просто пассивные отображающие посредники, но они произвольно самодеятельны : они производят образы произвольно, как душа сны. Потому в каждой монаде Адепт может прочесть все, даже будущее. Каждая монада – или Элементал – является зеркалом, могущим говорить.»
На этой точке философия Лейбница рушится. Не предусмотрено и не установлено различия между «Элементальной» Монадой и Монадой высокого Планетарного Духа, или даже Человеческой Монадой или Душою. Он даже доходит так далеко, что иногда начинает сомневаться.
«Создал ли Бог вообще что-либо кроме монад или субстанций, не имеющих протяженности» .
Он устанавливает различие между Монадами и Атомами , потому что, как он неоднократно утверждает:
«Тела, при всех их качествах, только феноменальны, подобно радуге. Corpora omnia cum omnibus qualitatibus suis non sunt aliud quam phenomena bene fundata ut Iris .
Но вскоре он находит для этого условие в субстанциальном соответствии, некоторую метафизическую связь между Монадами – vinculum substantiale . Эзотерическая философия, преподающая объективный Идеализм – хотя она и рассматривает объективную Вселенную в целом, как Майю, временную иллюзию – устанавливает практическое различие между Коллективной Иллюзией, Махамайей, с чисто метафизической точки зрения, и объективными соотношениями в ней между разнообразными сознательными Ego на протяжении всего времени этой Иллюзии. Потому Адепт может прочесть будущее в Элементальной Монаде, но он должен для этой цели привлечь большое количество их, ибо каждая Монада представляет лишь часть царства, к которому она принадлежит.
«Монады ограничены не объектом, но модификациями в познавании объекта. Все они стремятся (беспорядочно) к беспредельности, к целому, но они ограничены и различаются по степени отчетливости в своих восприятиях» .
И как поясняет Лейбниц:
«Все части Вселенной четко представлены в монадах, но одни отображены в одной монаде, другие в другой.»